Секретный удар - Страница 9

Стремительные «дудхаймы» и штурмовые «брифферы» имперских авиационных отрядов раз за разом пытались атаковать орбитальные батареи, которые простреливали все подходы к Куггелю.

Сжечь арсеналы орбитальных бастионов – о лучшем пилоты-штурмовики и не мечтали, однако «кронфоссеры» флота Конфедерации и злобные рои истребителей «динго» из Воздушной Армии барона Хеддинга сводили на нет все их попытки.

Эскадрильи имперцев возвращались к своим многопалубным авианосцам сильно поредевшими, а им на смену на передовую уходили новые отряды.

Командующий 18-м Гвардейским легионом лорд Стромберг стоял на мостике флагмана с самым мрачным видом. Простая с виду задача – высадить десант на планету Куггель – оставалась неразрешимой, пока упрямые батареи Конфедерации многократно перекрывали своим огнем все подходы. Вступать в открытое столкновение с орбитальными бастионами было не с руки, поскольку они располагали «пушками Лаваля», имевшими значительно больший радиус действия, чем артиллерия 18-го Гвардейского.

«Ох уж мне эти конфедераты, вечно они что-то выдумают. Не угонишься за ними».

– Не угонишься за ними! – вслух произнес лорд Стромберг и повернулся к своими подчиненным. Размеры полукилометрового флагмана «Академик Первухин» позволяли строить рубки таких размеров, что в них легко умещались пара бронеавтомобилей или две роты пехотинцев, однако на этот раз перед лордом Стромбергом стояли только офицеры.

Командующий собрал самых лучших и отчаянных, среди которых не было представителей дворянских родов. Свой авторитет и награды они заработали, рискуя жизнью и жертвуя своими товарищами.

– Итак, перед нами Куггель. – Лорд указал рукой на большое информационное панно. – Его артиллерийские бастионы достаточно прочны и очень опасны – «пушки Лаваля» пробивают борт эсминца с первого выстрела. Штатные авиационные подразделения не могут ничего с ними поделать и несут потери в борьбе с авиацией противника. Все, чего я хочу от вас, – это сделать возможной высадку на Куггель. Я уже обещал Императору преподнести эту планету к Осеннему Празднику, и я сделаю это, однако мне не хотелось бы приносить в жертву слишком много своих солдат. Итак, ваше слово, господа.

Первым шагнул из строя майор Бове, командир эскадрильи штурмовых «брифферов».

Козырнув командующему стальной перчаткой, он громко прокричал:

– Эскадрилья «Удар молнии» берет на себя два бастиона, сэр! Мы умрем, но выполним задание!

Следом за Бове выступил командир отряда из двухсот истребителей полковник Хансевич:

– Отряд «Желтые Собаки» берет на себя три бастиона, сэр. Мои ребята не подведут Выслушав клятвенные заверения всех командиров, лорд Стромберг отпустил их выполнять задание. Офицеры быстро покинули рубку, перед командующим остался стоять только один.

Его глаза прятались за черными очками, на правой щеке был заметен глубокий шрам, а широкий черный плащ скрывал навесные электронные и механические агрегаты, которые составляли половину тела этого человека.

– Ну а ты, мой дорогой Моран, что ты пообещаешь своему лорду?

– Мне нечего обещать вам, увы. – Тонкие губы бригадира Морана растянулись в слабой улыбке. – Все бастионы уже разобраны, некоторые даже по два раза.

– Ты же знаешь, что им будет нелегко выполнить обещанное.

– Знаю, лорд Стромберг. Поэтому я доделаю работу тех, кому уж слишком не повезет.

11

Истребитель бригадира Морана стартовал с платформы флагмана с большим опозданием, когда его коллеги уже унеслись к авиаматкам, находившимся в тысячах космических миль.

Даже для своих возможности его машины «М-7», внешне похожей на «дудхайм», пока являлись большим секретом. Поэтому Моран, чтобы не привлекать внимания операторов, добрался до авианосца за сорок минут, хотя мог сделать это значительно быстрее.

Посадочный манипулятор захватил машину бригадира в портовые крепления, а затем хвостом вперед вогнал в открывшуюся стартовую шахту.

Револьверный механизм шахты провернулся на несколько позиций, и истребитель оказался в залитой светом перезарядной ячейке Мысленным импульсом бригадир поднял колпак кабины и легко выбрался на крыло. При «мелкой» посадке, когда его системы не совмещались с системами управления истребителем, посторонней помощи ему не требовалось. Другое дело – «глубокая» посадка, которая использовалась для боевой работы. Тогда пилот-реконструктор становился частью тандема с общей нервной системой из оптических волокон и омываемой активной жидкостью сетью кровеносных сосудов. Датчики истребителя составляли зрение реконструктора, работавшее в спектрах сотен различных природных излучений и техночастот, а потому для боевого тандема не существовало неудобных целей.

Спрыгнув с крыла на пол, Моран сбросил уже ненужный ему плащ и направился к выходу. Определив, что в боксе реконструктор, судовой чип-оптимизатор сократил освещение до минимума, поскольку таким, как Моран, свет был не нужен.

В длинном коридоре бригадира встретил главный механик.

– Какие распоряжения, сэр? – спросил он, глядя с полнейшим равнодушием на собранное из блоков существо, казавшееся без черного плаща абсолютным уродом.

– Полная заправка, Линд. Сегодня нам предстоит настоящая работа.

– Слушаюсь, бригадир.

Как только Линд шагнул в бокс, сейчас же зажглось яркое освещение.

Бригадир Моран добрался до своих апартаментов и вошел в большое помещение, по периметру которого на специальных стендах висели его боевые товарищи.

Их тонкие живые веки были прикрыты фасеточными экранами, по лицевым мышцам пробегали судороги, которые вызывались специальными разрядными устройствами. Таким образом остававшиеся у реконструкторов живые ткани поддерживались в необходимом тонусе.